Реферат: Педагогическая деятельность Г.Е. Сухаревой

Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Уральский государственный педагогический университет»

Институт специального образования

РЕФЕРАТ

Выполнил: Коскова

Лариса Александровна 301гр

Проверил: Зак

Галина Георгиевна

Екатеринбург 2009г

Согласно эпидемиологическим данным, умственная отсталость занимает одно из ведущих мест в структуре психической патологии в РФ как в общей популяции, так и у лиц, направленных на судебно-психиатрическую экспертизу. Различия показателей ее распространенности объясняются как объективными причинами (состояние психического здоровья населения, выявляемость лиц с интеллектуальным дефектом), так и существующими диагностическими предпочтениями при нозологической квалификации психических расстройств с ведущими когнитивными нарушениями, в том числе тенденцией к гипердиагностике умственной отсталости на этапе незавершенного онтогенеза. Среди причин такой расширительной диагностики называют прежде всего актуализацию когнитивных расстройств с началом обучения в школе, а также объективные трудности дифференциальной диагностики умственной отсталости и ранних задержек психического развития, это исследовала в своих трудах Сухарева Г.Е., 1965

В выборке органического расстройства личности с когнитивными нарушениями Сухарева Г.Е., (1965, 1972) выделила наибольшие сложности при дифференциальной диагностике в постпубертатном периоде представляют случаи с патопластическим влиянием дополнительных экзогенно-органических вредностей, поскольку действие повреждающего фактора в раннем возрасте, когда познавательные процессы интенсивно развиваются, могут приводить к снижению познавательной деятельности, распаду уже сформированных интеллектуальных способностей, задержке интеллектуального развития, сочетающихся с «олигофреническим» компонентом. Этим обусловлено наличие в клинической картине когнитивных нарушений, типичных как для умственной отсталости, так и органического психического расстройства (познавательных способностей и предпосылок интеллекта). Личностные расстройства у обследованных носили отчетливую «органическую» окраску, что дополнительно затрудняло диагностику.

В случаях необоснованно установленного диагноза умственной отсталости в анамнезе (75% набл.) для дифференциальной диагностики имеют значение смешанная структура психических нарушений, определяющих раннюю дезадаптацию обследованных, более поздний возраст постановки диагноза умственной отсталости, неблагоприятная клиническая динамика в подростковом возрасте с компенсацией психического состояния в дальнейшем. Клиническую картину Сухарева Г.Е представила «органическим» инфантилизмом с личностной незрелостью, недостаточной сформированностью морально-нравственных критериев и мотивации своего поведения, сниженной способностью к самостоятельному разрешению ситуации.

При оценке картины болезни на последовательных этапах онтогенеза у обследованных с деменцией (13 набл.) обращает на себя внимание, что в 8 случаях первоначально имела место умственная отсталость в традиционном ее понимании, однако в силу патогенетического действия значимых экзогенных вредностей на определенном этапе нозологическая модель умственной отсталости замещается деменцией с патогномоничными для нее симптомами. В этих случаях клиническая картина характеризовалась мозаичностью психических нарушений с неравномерностью снижения отдельных познавательных функций при возможной относительной сохранности одной или нескольких из них; нарушения предпосылок интеллекта преобладали над расстройствами понимания и осмысления. В остальных 5 случаях по результатам ретроспективного анализа в анамнезе у обследованных можно выявить этап нормального психического развития, начало органического заболевания в детстве, его последующее прогредиентное течение с нарастанием когнитивного дефекта, который на определенном этапе трактовался как «врожденное слабоумие». В клинической картине на первый план выступали ослабление или утрата приобретенных ранее навыков, нарушения речи, снижение уровня побуждений, недостаточная дифференцированность эмоций, что обусловило трудности обучения в общеобразовательной школе.

При детском типе шизофрении ведущим в клинической картине являлся «олигофреноподобный» дефект. В данной выборке трудности дифференциальной диагностики возникали при отграничении указанных состояний от «атипичных» вариантов умственной отсталости с неравномерностью структуры психического дефекта, преобладанием атонических, апатоабулических проявлений, схожих с «шизофренической» эмоциональной тупостью, а также от умственной отсталости с психотическими декомпенсациями.

Таким образом, приоритетные проблемыдиагностики задержек психического развития касаются необходимости разрешения двух наиболее значимых задач:

1) разграничения умственной отсталости и олигофреноподобных органически обусловленных задержек психического развития

2) Сухарева Г.Е. определила круг диагностических критериев умственной отсталости, включая ее атипичные клинико-динамические варианты Кроме того, в соответствии с полученными результатами характер и выраженность диагностических проблем зависят от возраста больного, актуальных нарушений в картине болезни, диапазона дифференциальной диагностики, существующей диагностической практики.

В допубертатный период Г.Е.Сухарева предположила, что основная тенденция может быть определена как расширительная диагностика умственной отсталости за счет неадекватной трактовки органически обусловленных функционально-динамических нарушений интеллекта, а также поведенческих расстройств у детей с ранними проблемами школьной адаптации. Неверная диагностика с «радикальным» разрешением имеющихся проблем неуспеваемости Сухарева Г.Е. установила, что влечет за собой существенные нарушения социального функционирования подростков – снижение уровня достижений в связи с необоснованным переводом указанной категории больных в специализированные учебные учреждения, установлением им группы инвалидности, ограничениями в профессиональной деятельности и др. Неблагоприятные социальные последствия неверной диагностики сопряжены и с повышенной вероятностью их ранней личностной девиации в условиях упущенных возможностей социализации, тенденций к формированию отрицательных лидерских установок.

В подростковом возрасте помимо неоправданного сохранения установленного диагноза олигофрении возникает и проблема дифференциальной диагностики умственной отсталости и шизофрении.

По данным проведенного ретроспективного анализа конкретных случаев можно утверждать, что диагностика шизофрении в доманифестном периоде, с одной стороны, крайне проблематична, с другой – не может рассматриваться как некая панацея, поскольку напрямую не гарантирует качества медико-реабилитационной помощи больному. При ранней диагностике должны учитываться возможность достоверного распознания шизофрении в детском возрасте, соответствие выявляемых расстройств клинической картине детского аутизма (F84.0) либо атипичным вариантам умственной отсталости. В экспертной практике установки на альтернативный диагностический подход («шизофрения» - «не шизофрения») в этих случаях также можно считать недостаточно продуктивными, в том числе в связи с отсутствием убедительных критериев диагностики шизофрении из-за возрастной патопластики психических расстройств у несовершеннолетних.

На этапе завершенного онтогенеза актуализируются проблемы дифференциальной диагностики умственной отсталости, особенно ее атипичных вариантов, и иных нозологических форм, квалификация умственной отсталости как самостоятельного расстройства, исчерпывающего клиническую картину, либо неблагоприятного фона для становления вторичной психической патологии.

Таким образом, основные клинико-социальные проблемы умственной отсталости, диагностированной на этапе незавершенного онтогенеза, определяются прежде всего дифференцированной оценкой причин дезадаптации в школе, поскольку неверная диагностика с неоправданным изменением системы обучения является значимым неблагоприятным фактором, препятствующим социализиции обследованных, в ряде случаев – способствующим формированию у них девиантных форм поведения.

Исследования Г. Е. Сухаревой дают основания относить к умственной отсталости только те состояния, при которых отмечается стойкое, необратимое нарушение познавательной деятельности и личности, вызванное органическим повреждением коры головного мозга.

Умственная отсталость – это качественные изменения всей психики, всей личности в целом, явившиеся результатом перенесенных органических повреждений центральной нервной системы. Это такая аномалия развития, при которой страдают не только интеллект, но и эмоции, воля, поведение, физическое развитие и другие ВПФ. Такой диффузный характер патологического развития умственно отсталых детей вытекает из особенностей их высшей нервной деятельности .

Исследования Г. Е. Сухаревой показали, что у умственно отсталых имеются грубые изменения в условно-рефлекторной деятельности, разбалансированность процессов возбуждения и торможения, а также нарушения взаимодействия сигнальных систем. Все это является физиологической основой для аномального психического развития ребенка, включая процессы познания, эмоции, волю и личность в целом.

Для умственно отсталых характерно недоразвитие познавательных интересов, которое выражается в том, что они меньше, чем их нормальные сверстники, испытывают потребность в познании, или не испытывают вообще, так как в период младшего школьного возраста у таких детей преобладает игровая деятельность. В результате эти дети получают неполные и, возможно, искаженные представления об окружающем. Умственно отсталые дети приходят в школу, не имея усвоенных сенсорных эталонов. Значительно позже своих сверстников с нормальным интеллектом умственно отсталые начинают различать цвета. Особую трудность представляет для них различение оттенков цвета. У учащихся общеобразовательной школы этого не наблюдается.

Восприятие умственно отсталых школьников характеризуется: замедленным темпом (картинки хорошо известных предметов учащиеся узнают не сразу), сниженной подвижностью нервных процессов, сужением объема воспринимаемого материала (на одном и том же обозреваемом участке они обнаруживают гораздо меньше предметов, чем нормальные дети, то есть участок окружающего пространства воспринимается как сравнительно «пустой»). Узость, ограниченность восприятия мешают учащимся ориентироваться в той или иной ситуации, особенно в незнакомой, непривычной обстановке, долго не могут уловить смысл происходящего и зачастую оказываются дезориентированными. Глядя на какой-либо объект, умственно отсталые школьники не стремятся основательно разобраться в его свойствах и особенностях; у них нет потребности всматриваться, анализировать и сопоставлять его с другими объектами; они плохо устанавливают связи и отношения между предметами или их частями.

В результате восприятие и понимание окружающего оказываются упрощенными и искаженными. Восприятием умственно отсталого ребенка необходимо руководить. Этим детям требуется постоянное побуждение. В учебной деятельности это приводит к тому, что дети без стимулирующих вопросов педагога не могут выполнить доступное их пониманию задание. Характерно так же нарушение константности восприятия (узнавание предмета в разных плоскостях) из-за недостаточности аналитико-синтетической деятельности и отсутствия активности.

Дети-олигофрены действительно составляют основную часть учащихся вспомогательных школ. При олигофрении психическое развитие ребенка происходит на неполноценной, дефектной основе, но длительного течения заболевания нервной системы у ребенка нет и он практически здоров. Особенности психического развития детей-олигофренов в значительной мере сходны, так как их мозг оказывается пораженным до начала развития речи. Различия в нарушении психики, обусловленные разным характером заболевания, как бы перекрываются сходными условиями психического развития. Поэтому дети-олигофрены, несмотря на различия в этиологии заболевания, представляют в известной мере однотипную с психологической точки зрения группу.

Анализ литературы показывает, что разные исследователи выдвигали свои гипотезы относительно "ведущего синдрома" или основного нарушения при олигофрении. Так, например, Курт Левин считал таким синдромом особенности аффективно-волевой сферы. Большинство современных исследователей утверждает, что основным синдромом, или основным дефектом, наблюдающимся при олигофрении, является трудность обобщения и отвлечения (М. С. Певзнер) или слабость регулирующей роли речи (А. Р. Лурия) .

Правильность любого из этих положений легко доказать, ибо при олигофрении всегда, безусловно, обнаруживается и трудность обобщения, и незрелость эмоционально-волевой сферы, и запоздалое плохое развитие речи, и слабость ее регулирующей функции. Но если попытаться все же, руководствуясь современными данными, найти центральные определяющие дефекты, то такими представляются два: во-первых, отмеченный Г. Е. Сухаревой, дефицит любознательности, потребности в новых впечатлениях, познавательных интересов, слабость ориентировочной деятельности; во-вторых, замедленная затрудненная восприимчивость к новому, плохая обучаемость. К этому с годами, естественно, присоединяется бедность кругозора, малый запас представлений, конкретность и поверхностность мышления, то есть слабость обобщений, незрелость эмоционально-волевой сферы.

Как уже отмечалось, дети-олигофрены – это основной состав учащихся вспомогательных школ. Психика ребенка-олигофрена совершенно непохожа на психику нормального ребенка. Незрелость высших интеллектуальных процессов в сочетании с чрезмерной косностью поведения создает качественно своеобразную картину психического развития. Для возникновения этого своеобразия небезразличны, конечно, и этиологические факторы, которые часто остаются нераспознанными.

По данным Г. Е. Сухаревой, следует различать три группы патогенных факторов, обусловливающих возникновение олигофрении: неполноценность генеративных клеток родителей (в том числе наследственные заболевания и патология эмбриогенеза);вредные воздействия на плод в период внутриутробного развития, родовая травма и постнатальные поражения нервной системы ребенка (инфекции, травмы, ожоги) до трех лет.

Примером патологии эмбриогенеза является болезнь Дауна.

Наличие этого вида олигофрении легко устанавливается по очень характерному внешнему облику ребенка (своеобразные черты лица, диспластичная фигура, плохая моторика и т. п.). Эти дети с большим трудом усваивают общие понятия, отвлеченный счет. Память у них плохая. Поэтому обучить их чему-либо новому чрезвычайно трудно. Но благодаря покладистому, добродушному нраву эти дети легко поддаются воздействию со стороны педагога. При продуманном воспитании и режиме они правильно себя ведут и приобретают хорошие привычки. Однако самостоятельно ориентироваться в жизненных ситуациях не могут. Морально-этические правила усваиваются ими с трудом.

Наметилось три главных аспекта изучения олигофрении: биологический,клинический и аспект социальной реадаптации. Эти вопросы отражены в ряде работ Г.Е. Сухаревой. Подчеркивала, что ведущим признаком при олигофрении всех форм и степеней является недоразвитие познавательной деятельности, в особенности мышления. Аспект социально-трудовой адаптации предполагает необходимость разработки посильных для лиц с явлениями слабоумия трудовых рекомендаций, при установлении трудового прогноза необходимо учитывать не только то, что пострадало, но и то, что сохранено. Следует подчеркнуть, что только на основе комплексных исследований возможна разработка адекватных клиническому состоянию и возрастным особенностям олигофренов дифференцированных социально-реадаптационных мероприятий. В настоящее время собственно психологические вопросы развития познавательной деятельности, эмоциональной сферы активно изучаются рядом отечественных исследователей (Б.И. Пинский, И.М. Соловьёва, В.Г. Петрова). Разрабатываются также методы экспериментально-психологического исследования детей с целью выявления умственной отсталости и её качественных особенностей

Литературные труды Г. Е. Сухаревой

В монографиях по детской и подростковой шизофрении Г. Е. Сухаревой (1937) и по детской шизофрении определила шизофрению у детей и подростков как наследственно обусловленное заболевание с типической психопатологической картиной, течением и исходом. Она выделила основные синдромы при подростковой шизофрении: кататонический, гебефренный, параноидный, некоторые симптомокомплексы при детской шизофрении и поставила задачу дальнейшего изучения синдромов и течения шизофрении у маленьких детей.

Различать между олигофренией и задержкой темпов развития ребенка в России способствовали работы Г.Е. Сухаревой.

Сухарева Г.Е. Клинические лекции по психиатрии детского возраста: В 3 т. М., 1955, 1959, 1965.

Сухарева Г.Е. Лекции по психиатрии детского возраста. М., 1974.

Известные ученики:

Биография

Вклад в развитие отечественной психиатрии

Г.Е. Сухарева выяснила закономерности динамики шизофрении, влияния на неё остроты начала и темпа развития процесса. Ею были впервые выделены три типа течения шизофрении: непрерывное вялое, в форме приступов и смешанное. Первый тип течения она считает более характерным для шизофрении, начавшейся в детском возрасте, а течение в форме приступов - более типичным для начала шизофрении в подростковом возрасте. Г.Е. Сухаревой установлено, что тип течения шизофрении в большей степени отражает особенности её патогенеза, чем синдромальная форма заболевания. Г.Е. Сухарева установила закономерности взаимосвязи между типом течения и ведущим психопатологическим синдромом, изучена возрастная эволюция проявлений заболевания. Установлено единство основных закономерностей шизофрении у детей и взрослых при наличии значительных возрастных особенностей. Г.Е. Сухарева изучала клиническую картину психозов у олигофренов. Ею предложена оригинальная клинико-патогенетическая классификация олигофрении. Работы Г.Е. Сухаревой по изучению пограничных состояний, олигофрении, психопатии у детей и подростков имеют большое значения для дефектологии. Г.Е. Сухарева создала научную школу детских психиатров (М.Ш. Вроно, В.Н. Мамцева, К.С. Лебединская ).

Основные труды

- Деянов В.Я., Сухарева Г.Е. Психические нарушения при ревматизме у детей и подростков. В кн.: Труды Государственного научно-исследовательского института Минздрава РСФСР. М 1962; 188.
- Сухарева Г.Е Анализ детских фантазий как метод изучения эмоциональной жизни ребенка. Киев 1921.
- Cухарева Г.Е. Шизоидные психопатии в детском возрасте. В кн.: Вопросы педологии и детской психоневрологии, выпуск 2. М 1925; 157-187.
- G. E. Ssucharewa. Die schizoiden Psychopathien im Kindesalter. Monatsschrift für Psychiatrie und Neurologie 60:235-261, 1926.
- Сухарева Г.Е. К проблеме структуры и динамики детских конституционных психопатий (шизоидные формы). Журнал невропатологии и психиатрии 1930; 6.
- Сухарева Г.Е. Особенности структуры дефекта при различных формах течения шизофрении (на детском и подростковом материале). Невропатология, психиатрия, психогигиена 1935; IV: II: 57-62.
- Сухарева Г.Е. Клиника шизофрении у детей и подростков. Часть I. Харьков: Госмедиздат УССР 1937; 107.
- Сухарева Г.Е. Клиника эпилепсии у детей и подростков. Проблемы теоретической и практической медицины. М 1938; 234-261.
- Сухарева Г.Е. Психогенные типы реакций военного времени. Невропатология и психиатрия 1943; 12: 2: 3-10
- Сухарева Г.Е. Клинические лекции по психиатрии детского возраста. Т. 1. М: Медгиз 1955; 459.
- Сухарева Г.Е. Клинические лекции по психиатрии детского возраста. Т. II, часть 2. М: Медицина 1959; 406.
- Сухарева Г.Е. Лапидес М.И. О работе психоневрологического кабинета для детей и подростков при психоневрологическом диспансере и детской поликлинике. М 1959.
- Сухарева Г.Е., Юсевич Л.С. Психогенные патологические реакции (неврозы). В кн.: Многотомное руководство по педиатрии, т. 8. М 1965.
- Сухарева Г.Е. Клинические лекции по психиатрии детского возраста. Т. 3. М: Медицина 1965; 270.
- Сухарева Г.Е. Роль возрастного фактора в клинике детских психозов. Журнал невропатологии и психиатрии 1970; 70: 10: 1514-1520.
- Сухарева Г.Е. Лекции по психиатрии детского возраста (Избранные главы). М: Медицина 1974; 320.

Источники

Г.Е. Сухарева (к 80-летию со дня рождения)//Дефектология.- 1972.- № 1.- С.88.
Психиатрия детского возраста/Под ред. В.В. Ковалёва.- М.,1995.
Журнал неврологии и психиатрии им.С.С.Корсакова, 4, 2012, С.67-71.

Напишите отзыв о статье "Сухарева, Груня Ефимовна"

Примечания

Отрывок, характеризующий Сухарева, Груня Ефимовна

Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.

Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu"il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l"Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l"Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l"Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l"Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.

Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l"imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».

Самые глубокие клинические исследования олигофрении проведены советскими психоневрологами профессором Г.Е. Сухаревой и профессором М.С. Певзнер.

Груня Ефимовна Сухарева родилась в 1891 г. С 1917 по 1921 работала психиатром в Киевской психиатрической больнице. Работала в психоневрологической клинике Института охраны здоровья детей и подростков. В 1921 году переехала в Москву, где организовала санаторные и психоневрологические лечебные учреждения для детей и подростков. С 1933 по 1935 заведует кафедрой психиатрии в Харькове. В 1935 году создала кафедру детской психиатрии Центрального института усовершенствования врачей и более 30 лет её возглавляла. С 1938 года заведует клиникой психозов детского возраста Института психиатрии РСФСР. Г.Е. Сухарева много лет была научным руководителем психиатрической больницы им. В.П. Кащенко. Являлась членом правления Всесоюзного, Всероссийского и Московского общества невропатологов и психиатров. Была председателем детской секции Московского общества невропатологов и психиатров. Умерла в Москве в 1981 году.

Г.Е. Сухарева разработала эволюционно-биологическую концепцию психических заболеваний. Изучила влияние фактора возрастной реактивности на клинические проявления при различных психических заболеваниях у детей и подростков. Г.Е. Сухаревой впервые описаны отдельные нозологические формы психических заболеваний в детском и подростковом возрасте. Г.Е. Сухарева выяснила закономерности динамики шизофрении, влияния на неё остроты начала и темпа развития процесса. Ей были впервые выделены три типа течения шизофрении: непрерывное вялое, в форме приступов и смешенное. Первый тип течения она считает более характерным для шизофрении, начавшейся в детском возрасте, а течение в форме приступов -- более типичным для начала шизофрении в подростковом возрасте. Г.Е. Сухаревой установлено, что тип течения шизофрении в большей степени отражает особенности её патогенеза, чем синдромальная форма заболевания. Г.Е. Сухарева установила закономерности взаимосвязи между типом течения и ведущим психопатологическим синдромом, изучена возрастная эволюция проявлений заболевания. Установлено единство основных закономерностей шизофрении у детей и взрослых при наличии значительных возрастных особенностей. Г.Е. Сухарева изучала клиническую картину психозов у олигофренов. Ею предложена оригинальная клинико-патогенетическая классификация олигофрении. Работы Г.Е. Сухаревой по изучению пограничных состояний, олигофрении, психопатии у детей и подростков имеют большое значения для дефектологии. Г.Е. Сухарева создала научную школу детских психиатров (М.Ш. Вроно, В.Н. Мамцева, К.С. Лебединская и др.).

· «Клиника шизофрении у детей и подростков» (1937);

· «Клинические лекции по психиатрии детского возраста» (1940, 1955, 1959, 1965);

· «Лекции по психиатрии детского возраста (избранные главы)» (1974).

Профессор Г.Е. Сухарева разработала (1965) такую систематику олигофрений, которая учитывает время и причину повреждения нервной системы. Г.Е. Сухарева выделяет три типичные группы, обусловленные в одном случае поражением генеративных клеток родителей, во втором -- вредностями, имевшими место в период внутриутробного развития, в третьем -- вредностями, действовавшими во время родов и в первые годы жизни ребенка.

К атипичной группе относятся олигофрении, обусловленные гидроцефалией, эндокринной патологией и другими дефектами.

Каждую из этих групп Г.Е. Сухарева подразделяет в зависимости от характера вредностей на ряд видов. Эта классификация достаточно полно отражает современные знания природы олигофрений.

Г.Е. Сухарева подробно описала все виды олигофрений. Большой вклад она внесла в дифференциальную диагностику олигофрении, в отграничение олигофрении от задержек темпа развития, от патологии речи и других состояний, которые характеризуются интеллектуальными нарушениями неолигофренического характера.

Певзнер Мария Семёновна (1901--1989) -- советский ученый, врач-психиатр, психолог, дефектолог и педагог. Под руководством и при непосредственном участии Марии Семеновны определяется новое направление отечественной педагогической науки -- клиническая дефектология.

М.С. Певзнер опубликовано 98 научных работ, из них: 16 монографий, пособий и сборников научных трудов (две -- авторские монографии, а остальные книги в соавторстве с другими специалистами). Ее книга «Дети-олигофрены» (1959) была издана в США (дважды), в Аргентине, в Японии. И другие работы М. С. Певзнер неоднократно издавались за рубежом: в ГДР, Дании, Англии, Италии, Румынии, Франции и др. странах. Предметом ее научного анализа выступали также неуспевающие школьники младших классов, в частности дети с задержкой психического развития. М. С. Певзнер известна как один из ведущих ученых в области детской психиатрии и дефектологии не только в нашей стране, но и за рубежом. Она много раз выступала с научными докладами на конференциях, совещаниях, съездах, проходивших в Российской федерации и союзных республиках; принимала участие в работе международных конгрессов и съездов в ГДР, Франции, Дании, Англии, США, Чехословакии и Венгрии. С 1973 г. она была переведена на должность профессора-консультанта, где работала по 1989 г., и, по-прежнему, продолжала активную научно- исследовательскую и педагогическую деятельность, руководство аспирантами и консультирование докторантов. В этот период она интенсивно работала над проблемой развития детей со сложной структурой дефекта, в частности -- слепоглухих.

Совместно с сотрудниками института (Т.А. Власовой, В.И. Лубовским, Т.В. Розановой) М.С. Певзнер были сформулированы основные теоретические положения комплексной клинико-генетической и психолого-педагогической диагностики аномалий развития у детей. Певзнер М.С. была организатором и руководителем научных экспедиций в Сибирь, на Дальний Восток, в Среднюю Азию, на Кавказ, в республики Прибалтики и т. д. Все, знавшие Марию Семеновну и удостоившиеся ее дружбы, постоянно вспоминают о ней, она живет в сердцах и памяти своих учеников и последователей, в их делах.

Научные идеи и мысли М.С. Певзнер, ее фундаментальные труды не утратили своей значимости и актуальности до настоящего времени, ее работы пользуются огромной популярностью среди ученых-исследователей, практикующих специалистов и при обучении студентов. Ею созданы классификации олигофрений, задержек психического развития (по сути, это типологии, позволяющие намечать пути коррекционной медико-психолого-педагогической помощи для этих категорий детей), исследовались причины школьной неуспешности. «Учителю о детях с отклонениями в развитии», 1967 (в соавтор. с Т.А. Власовой) стала предтечей специального учебного предмета «Основы дефектологии» для педагогических ВУЗов. Последние годы жизни Мария Семеновна работала над материалами о своем научном учителе -- Л.С. Выготском. Своими учителями Мария Семеновна считала также Г.Е. Сухареву и А.Р. Лурия.

Профессор М.С. Певзнер на основании большого клинического материала и специальных исследований разработала достаточно перспективную для решения практических проблем дифференцирования процесса воспитания и обучения классификацию олигофрений. В качестве главного критерия классификации олигофрений М.С. Певзнер выдвинула фактор осложнённости основного показателя олигофрении -- недоразвития познавательной деятельности -- другими проявлениями патологии психофизического развития.

Первая форма олигофрении не осложнена нарушениями поведения, эмоционально-волевой сферы и др. Чаще всего это генетически обусловленная олигофрения. Все остальные формы олигофрении М.С. Певзнер относит к осложненным. В одном случае недостаточность познавательной деятельности сочетается с нарушениями поведения, со снижением работоспособности; в другом наблюдаются локальные западения слухоречевой функции, пространственной ориентировки, двигательной системы и др.; в третьем налицо грубые нарушения личности, психопатоподобное поведение, нарушения моторики.

М.С. Певзнер учитывает и такой патофизиологический фактор, как степень подвижности и уравновешенности процессов торможения и возбуждения. У одной группы олигофренов имеют место грубые нарушения поведения, работоспособности вследствие нарушения баланса между нервными процессами и преобладания возбуждения. Для второй группы олигофренов характерно преобладание торможения над возбуждением, что также сказывается в нарушении деятельности. М.С. Певзнер выделяет среди олигофренов и третью группу. Этим олигофренам присущи общая слабость, инертность основных нервных процессов.

Разработанные Г.Е. Сухаревой и М.С. Певзнер классификации олигофрении оказывают большую помощь при решении проблем диагностики слабоумия, а также при исследовании психологических особенностей олигофренов.

Сухарева Груня Ефимовна (1891-1981)

Сухарева Груня Ефимовна выдающийся ученый-психиатр, один из основоположников отечественной детской психиатрии, заслуженный деятель науки РСФСР родилась 11 ноября 1891 года в Киеве. В 1915 году окончила Киевский женский медицинский институт, после чего в течение 2 лет работала врачом эпидемиологического отряда. В 1917 г. Г.Е. Сухарева стала ординатором в одной из киевских психиатрических больниц, затем там же работала врачом, одновременно исполняя обязанности ассистента и заведующей секцией дефектологии во врачебно-педагогическом институте. С 1921 г. профессиональная жизнь Г.Е. Сухаревой продолжилась в Москве, где она сформировалась и как ученый.

В 1921-1923 гг. она работала во врачебно-наблюдательном пункте для дефективных детей Московского отдела народного образования. Последующие 10 лет, помимо лечебной и научной работы, много занималась организацией санаторных и психоневрологических лечебных учреждений для детей и подростков в рамках деятельности Института охраны здоровья детей и подростков, где заведовала психоневрологической клиникой.

С 1928 по 1933 г. Г.Е. Сухарева являлась внештатным ассистентом и приват-доцентом психиатрической клиники Московского медицинского института, где работала под руководством П.Б. Ганнушкина, во многом способствовавшего формированию ее научных интересов, что выразилось в ряде ее известных исследований в области психопатий.

В 1933 г. Г.Е. Сухарева вернулась на Украину в связи с назначением заведующей кафедрой детской психиатрии Харьковского психоневрологического института, входившего в тот период в структуру Украинской психоневрологической академии. Ее кафедра сразу стала в Украине основной базой для разработки проблем психиатрии детского возраста. Только за первый год сотрудниками кафедры было выполнено и опубликовано более десяти научных работ. После возвращения в Москву Г.Е. Сухарева еще длительное время оставалась там основным консультантом.

Защитив в 1935 г. докторскую диссертацию, Г.Е. Сухарева возглавила кафедру детской психиатрии Центрального института усовершенствования врачей (ЦИУ) в Москве, которой руководила до 1965 г.

Однако ее деятельность в эти годы далеко выходила за рамки кафедры. В 1938 году Г.Е. Сухарева, уже будучи профессором, создала отделение психозов детского и подросткового возраста в Центральном институте психиатрии (в настоящее время – Московский НИИ психиатрии Росздрава). Указанное отделение она возглавляла до 1969 г. и после ухода на пенсию еще 10 лет оставалась там постоянным консультантом.

В годы Великой Отечественной войны Г.Е. Сухарева вместе с коллективом Московского института психиатрии находилась в эвакуации в Томске. Здесь она вместе с профессорами А.С. Шмарьяном и И.Г. Равкиным, научными сотрудниками С.И. Гольденберг, Т.И. Гольдовской, Р.Г. Голодец и другими оказывала помощь в диагностике и лечении раненых с черепно-мозговыми травмами в эвакогоспитале, который располагался на территории Томской психиатрической больницы.

С 1931 по 1951 год Г.Е. Сухарева являлась по совместительству консультантом и научным руководителем Московской психиатрической больницы им. П.П. Кащенко (ныне Московская городская клиническая психиатрическая больница им. Н.А. Алексеева) и там же в военные и послевоенные годы работала консультантом военно-госпитальных отделений.

Научные труды Г.Е. Сухаревой свидетельствуют о широчайшем диапазоне ее научных интересов, глубине научных взглядов и тонком понимании психопатологии, что наиболее полно отражено в ее работах в области детской психиатрии. В них представлено все разнообразие детской клинической патологии, связанной с неврологическими, инфекционными, соматическими, наследственными и эндогенными психическими заболеваниями.

Одной из первых работ Г.Е. Сухаревой было выполненное в 1921 году исследование, посвященное детским фантазиям, в том числе при детской шизоидной психопатии. В 30-х годах в ряде работ ею уже были сформулированы важнейшие положения об особенностях психических заболеваний в детском и подростковом возрасте. Г.Е.Сухарева по существу разработала эволюционно биологическую концепцию психических расстройств применительно к детскому возрасту.

Г.Е. Сухарева впервые описала клинические особенности отдельных нозологических форм психических заболеваний в детском и подростковом возрасте – шизофрении, эпилепсии, психопатии. Ею были представлены также дифференциальные критерии для различных форм шизофренического процесса. Особое признание, в том числе за пределами нашей страны, получили ее работы по шизофрении, в которых были установлены закономерности динамики с учетом остроты начала заболевания и темпа развития болезненного процесса.

Г.Е. Сухарева одна из первых изучила и описала клинику шизоидных и органических психопатий у детей и подростков, тесно увязывая эти расстройства с различными видами дизонтогении, и разработала классификацию психопатий в детском возрасте, которую отличает от других патогенетическое обоснование отдельных видов психопатий с учетом стадии онтогенеза.

Многолетнее наблюдение и лечение детей со слабоумием позволило Г.Е. Сухаревой разработать также оригинальную клинико-патогенетическую классификацию олигофрении, которая учитывает период развития ребенка и причину повреждения нервной системы. Эта классификация соотносима с современными представлениями о природе олигофрении. Г.Е. Сухарева подробно описала не только все виды олигофрении, но и клиническую картину психозов у олигофренов.

В исследованиях Г.Е. Сухаревой достаточно большое место занимало и такое заболевание, как эпилепсия. При детской эпилепсии ею были описаны сомнамбулизм (снохождение), пароксизмальные ночные страхи и зрительные галлюцинации устрашающего характера, а также эмоциональные нарушения в виде напряженного монолитного аффекта с вязкостью эмоций; выделены дифференциально-диагностические критерии эпилепсии.

Не меньший вклад Г.Е. Сухарева внесла в раздел психических расстройств при органическом повреждении головного мозга, вызванном черепно-мозговой травмой у детей.

Как ученый, стоящий на позициях биологической обусловленности психических расстройств, Г.Е. Сухарева очень широко рассматривала влияние психической травмы на детей, что нашло отражение в работах о реактивных состояниях. Она справедливо отмечала, что «противопоставление биологической и психологической реакции противоречит клиническим данным», что существует единый психобиологический субстрат личности, в котором биологические и психологические механизмы подчинены общей целесообразности, существующей как в диапазоне здоровья, так и состоянии болезни. Г.Е. Сухарева поддерживала позиции П.Б. Ганнушкина и В.А. Гиляровского, считавших, что, помимо самой травмы, существуют также дополнительные факторы, определяющие в известной мере как индивидуум переживает полученную травму, и что важным внутренним условием возникновения реактивных состояний является наличие особых черт личности. Эта точка зрения нашла отражение и в ее работе, касающейся психических нарушений у взрослых, особенно психогенных реакций, обусловленных факторами войны.

Таким образом, работа Г.Е. Сухаревой в области детской психиатрии на всем протяжении ее жизни протекала при неразрывной связи врачебной, научной и организационной деятельности, направленной на создание и усовершенствование помощи психически больным детям. Об этом свидетельствуют не только ее работы в Киевском врачебно-педагогическом институте и Институте охраны здоровья детей и подростков, создание и организация работы кафедр детской психиатрии в разных учреждениях, но и ряд работ, направленных на организацию внебольничных служб для психически больных детей.

Кроме того, с первых лет работы в области психиатрии научно-практическая работа Г.Е. Сухаревой была тесно связана с преподавательской деятельностью. Под ее руководством было выполнено большое число кандидатских и докторских диссертаций. О педагогическом таланте Г.Е. Сухаревой можно судить по таким ее ученикам, как М.Ш. Вроно, К.С. Лебединская, В.Н. Мамцева, И.А. Полищук и др.

Многолетние исследования в области психиатрии были обобщены Г.Е.Сухаревой в большом труде «Клинические лекции по психиатрии детского возраста», вышедшем в трех томах, изданных в 1955, 1959 и 1965 гг., и в книге «Лекции по психиатрии детского возраста (Избранные главы)» (1974). Всего Г.Е. Сухаревой было опубликовано более 150 научных работ, в том числе 6 монографий, до сих пор являющихся настольными книгами отечественных детских психиатров.

Г.Е. Сухарева пользовалась большим авторитетом в научном сообществе. Она была членом многих научных советов и комиссий, членом правления и председателем детской секции Всесоюзного общества невропатологов и психиатров, членом редакционного совета «Журнала невропатологии и психиатрии им. С.С. Корсакова». Ее заслуги в области отечественной медицины были отмечены рядом государственных наград.

Груня Ефимовна Сухарева умерла 26 апреля 1981 г. на 90-м году жизни после тяжелой продолжительной болезни. После ее смерти прошло уже 30 лет, но до настоящего времени результаты исследований Г.Е. Сухаревой по детской и подростковой психопатологии сохраняют свое значение. Не только психиатры, но и психологи и дефектологи активно изучают и используют ее труды, с благодарностью вспоминая этого незаурядного ученого и врача, всю жизнь посвятившего психически больным детям.

Основные труды Г.Е. Сухаревой:

Деянов В.Я., Сухарева Г.Е. Психические нарушения при ревматизме у детей и подростков. В кн.: Труды Государственного научно-исследовательского института Минздрава РСФСР. М 1962; 188.
Сухарева Г.Е Анализ детских фантазий как метод изучения эмоциональной жизни ребенка. Киев 1921.
Cухарева Г.Е. Шизоидные психопатии в детском возрасте. В кн.: Вопросы педологии и детской психоневрологии, выпуск 2. М 1925; 157-187.
Сухарева Г.Е. К проблеме структуры и динамики детских конституционных психопатий (шизоидные формы). Журнал невропатологии и психиатрии 1930; 6.
Сухарева Г.Е. Особенности структуры дефекта при различных формах течения шизофрении (на детском и подростковом материале). Невропатология, психиатрия, психогигиена 1935; IV: II: 57-62.
Сухарева Г.Е. Клиника шизофрении у детей и подростков. Часть I. Харьков: Госмедиздат УССР 1937; 107.
Сухарева Г.Е. Клиника эпилепсии у детей и подростков. Проблемы теоретической и практической медицины. М 1938; 234-261.
Сухарева Г.Е. Психогенные типы реакций военного времени. Невропатология и психиатрия 1943; 12: 2: 3-10
Сухарева Г.Е. Клинические лекции по психиатрии детского возраста. Т. 1. М: Медгиз 1955; 459.
Сухарева Г.Е. Клинические лекции по психиатрии детского возраста. Т. II, часть 2. М: Медицина 1959; 406.
Сухарева Г.Е. Лапидес М.И. О работе психоневрологического кабинета для детей и подростков при психоневрологическом диспансере и детской поликлинике. М 1959.
Сухарева Г.Е., Юсевич Л.С. Психогенные патологические реакции (неврозы). В кн.: Многотомное руководство по педиатрии, т. 8. М 1965.
Сухарева Г.Е. Клинические лекции по психиатрии детского возраста. Т. 3. М: Медицина 1965; 270.
Сухарева Г.Е. Роль возрастного фактора в клинике детских психозов. Журнал невропатологии и психиатрии 1970; 70: 10: 1514-1520.
Сухарева Г.Е. Лекции по психиатрии детского возраста (Избранные главы). М: Медицина 1974; 320.

Источник материала: Журнал неврологии и психиатрии им.С.С.Корсакова, 4, 2012, С.67-71.